Герасимов Евгений Николаевич

Кандидат философских наук, доцент

И.В. Сталин в судьбах китайского народа

Задолго до освобождения Китая от японских захватчиков и образования КНР Мао Цзэ-дун дал высокую оценку личности И.В. Ста­лина в день его шестидесятилетия. «Сталин, – писал он, – верный друг китайского народа в его борьбе за освобождение. Любовь китайского народа к Сталину, дружеские чувства китайского народа к Советскому Союзу глубоко искренни. И никакая клевета, никакие попытки посеять между нами вражду не достигнут цели»[1]. Любовь Мао Цзэ-дуна была искренней. Он ошибся лишь в том, что никакая клевета не способна поссорить нас, посеять между нами вражду. Клевета в адрес И.В. Сталина со стороны Н.С. Хрущева и его сторонников на ХХ съезде КПСС привела к вражде и недоверию между китайским и советским правительствами, между КПК и КПСС. Но об этом будет сказано ниже.

После смерти В.И. Ленина – И.В. Сталин стал его достойным продолжателем. Как и  В.И. Ленин он постоянно следил за событиями в Китае, за революционным процессом в ней. Об этом свидетельствует его речь в китайской комиссии ИККИ 30 ноября
1926 года. В ней он говорил, что кроме общих черт «…китайская революция будет иметь еще свои специфические особенности, которые должны наложить свой особый отпечаток на революцию в Китае.

Что это за особенности?   Первая особенность, – отвечает И.В. Сталин на поставленный им вопрос, – состоит в том, что китайская революция, будучи революцией буржуазно-демократической, является вместе с тем национально-освободительной революцией, направленной своим острием против господства чужеземного империализма в Китае…

Вторая особенность китайской революции состоит в том, что крупная национальная буржуазия до последней степени слаба в Китае… Но из этого следует, что роль инициатора и руководителя китайской революции, роль вождя китайского крестьянства должна неминуемо попасть в руки китайского пролетариата и его партии.

Не следует также забывать, – подчеркнул И.В. Сталин, – о третьей особенности китайской революции, состоящей в том, что рядом с Китаем существует и развивается Советский Союз, революционный опыт которого и помощь которого не может не облегчить борьбы китайского пролетариата против империализма и против феодально-средневековых пережитков в Китае»[2].

Спустя почти двадцать лет ЦК КПК, как и предполагал И.В. Ста­лин, – поставил задачу о завершении народно-демократической революции, по своему характеру буржуазно-демократической, и создание народно-демократического, коалиционного правительства. Мао Цзэ-дун в беседе с А.И. Микояном подчеркнул, что «…при разработке вопроса
о характере китайской революции он основывался на высказываниях товарища Сталина, относящихся к 1927 г., и на его позднейших работах о характере китайской революции»[3]. Это, естественно, также относиться и к народно-демок­ратическому правительству, его характеру. В опубликованной в апреле 1945 года работе «О коалиционном правительстве» Мао Цзэ-дун считал необходимым «упразднить однопартийную диктатуру гоминьдана, создать демократическое коалиционное правительство»[4].Мао Цзэ-дун исходил из того, что японские захватчики не были еще до конца разгромлены и китайский народ крайне нуждался в сплочении всех демократических, антиимпериалистических сил.

С разгромом японских захватчиков и войск гоминьдана Мао Цзэ-дун и руководство КПК высказали прямо противоположную точку зрения. В телеграмме Мао Цзэ-дуна, адресованной в ЦК ВКП (б) 30 ноября 1947 года, говорилось: «В период окончательной победы китайской революции, по примеру СССР и Югославии, все политические партии, кроме КПК, должны будут уйти с политической арены, что значительно укрепит китайскую революцию».

В ответной телеграмме нашего ЦК, – писал в записке в Президиум ЦК КПСС        А.И. Микоян, – подписанной Сталиным 20 апреля 1948 года, по этому поводу в частности было сказано: «Мы с этим не согласны. Думаем, что различные оппозиционные политические партии в Китае, представляющие средние слои китайского населения и стоящие против гоминдановской клики, будут еще долго жить и китайская компартия вынуждена будет привлечь их к сотрудничеству против китайской реакции и империалистических держав, сохранив за собой гегемонию, то есть руководящее положение. Возможно, что некоторых представителей этих партий придется ввести в китайское народно-демократическое правительство, а са­мо правительство объявить коалиционным, чтобы тем самым расширить базу этого правительства в населении и изолировать империалистов и их гоминьдановскую агентуру».

Как известно, – отмечает А.И. Микоян, – в связи с этим советом КПК изменила свою политику в отношении буржуазных партий»[5]. КПК, как мы знаем, пошла на союз не только с мелкой, но даже и с крупной буржуазией.

В этом отношении представляет определенный интерес беседа А.И. Микояна с Лю Шао-ци 3 февраля 1949 года. «Лю Шао-ци заявил, – говорилось в телеграмме Микояна об этой беседе, – что они будут проводить конфискацию предприятий компрадорской буржуазии под видом конфискации бюрократического капитала. Что касается частных предприятий национальной буржуазии, то через 1–2 года можно поставить вопрос об их судьбе в плане национализации». На это, – пишет А.М. Ледовский, – Микоян сказал: «Осторожная политика в отношении национальной буржуазии является правильной. Лучше присмотреться к ней и, когда власть окрепнет, поднять вопрос о ней»[6].

Примечательно и то, что «самой сложной проблемой для Китая, – отмечал в беседе с А.И. Микояном Лю Шао-ци, – является вопрос о мелких товаропроизводителях: пойдут ли они по кооперативному пути, то есть к социализму, или к капитализму»[7]. В Китае мелкие товаропроизводители пошли по пути кооперации, то есть по пути социализма.

Что касается второй особенности китайской революции, то есть о ее движущих силах и руководящей роли пролетариата, то здесь ответ не может быть однозначным. Следует иметь ввиду, что промышленный пролетариат в годы борьбы китайского народа за независимость составлял всего лишь 3,6 млн. человек, то есть 0,6 % населения страны[8]. Основную массу населения составляли крестьяне, мелкие торговцы, кустари, ремесленники. Крестьянство в условиях национально-освободительной борьбы китайского народа за национальное освобождение страны было основной революционной силой. В тот период «Мао Цзэ-дун, – как писал в Президиум ЦК КПСС А.И. Микоян, – не придавал необходимого значения пролетарской прослойке в составе компартии и внимание КПК к городу и рабочему классу было слабее, чем к крестьянству»[9]. И только на этапе строительства социализма, по мере развития промышленного производства, рабочий класс становился инициатором и основной социальной силой социалистического преобразования общества. С образованием КНР и вступлением на социалисти­ческий путь развития, власть в стране переходит в руки китайского рабочего класса и крестьянства. Мао Цзэ-дун, выступая на VIII съезде КПК 15 сентября 1956 года, отметил: «С точки зрения внутренних условий мы одержали победы, опираясь на союз рабочих и крестьян, руководимый рабочим классом, и сплотив все силы, которые можно было сплотить»[10]. Далее Мао Цзэ-дун подчеркнул, что «…наши победы были одержаны благодаря поддержке возглавляемого Советским Союзом лагеря мира, демократии и социализма»[11], то есть, рядом с Китаем существовал и развивался, – по терминологии И.В. Сталина, – Советский Союз, оказывающий ему необходимую помощь и поддержку.

Говоря о роли И.В. Сталина в судьбах Китая, следует напомнить, что в период так называемого «двоевластия» (официально признанным союзниками было нанкинское правительство) И.В. Ста­лин придерживался, с одной стороны, не давать ни малейшего повода для обвинений в нелояльности к нанкинскому правительству, а с другой, – всеми возможными средствами поддержать китайских коммунистов. Об этом свидетельствует многолетнее присутствие в окружении Мао Цзэ-дуна двух доверенных советских сотрудников, обеспечивающих переписку между И.В. Сталиным и Мао Цзэ-дуном; проведенная секретная миссия А.И. Микояна в январе – феврале 1949 года; а также присутствие в Особом районе Китая, контролируемым КПК и Красной армией, товарищей, направленных Коминтерном и Советским правительством[12]. К этому следует добавить, что 14 августа 1945года в Москве был подписан Договор о дружбе и союзе с правительством гоминьдана во исполнение достигнутых договоренностей на крымской конференции (США, Англия и СССР) о послевоенном урегулировании на Дальнем Востоке. По договору стороны, подписавшие договор,  обязывались вести войну против Японии до окончательной победы и Советский Союз 8 августа объявил войну Японии.

США и Англия ни о каком послевоенном урегулировании на Дальнем Востоке и не помышляли. У. Черчилль еще в мае 1945 года вынашивал планы создания «нового фронта» против Красной Армии. Для этих целей им была разработана операция «Немыслимое», целью которой было навязать русским волю Соединенных Штатов и Британской империи. План У. Черчилля стал известен Москве. Генеральный штаб принял соответствующие меры и операция «Немыслимое» была сорвана[13]. Это не значит, что США и Англия отказались от поставленной ими цели. В США вынашивались планы нападения на Советский Союз с применением атомного оружия и с привлечением сил гоминьдановского и других реакционных режимов в этой войне. В это время гоминьдановский режим в Китае взял курс на интернационализацию внутреннего конфликта в Китае путем так называемого «мирного» наступления  войск гоминьдана с целью дискредитации компартии Китая.

В этой связи заслуживает внимания интенсивная переписка между И.В. Сталиным и Мао Цзэ-дуном по вопросу о посредничестве четырех держав в прекращении военных действий между войсками гоминьдана и народно-демократической армией Китая. Цель предложения нанкинского правительства – объявить нанкинское правительство сторонником прекращения войны и установления мира, а компартию, как уже сказано, объявить сторонником продолжения войны, если компартия откажется от мирных переговоров с нанкинцами.

Надо отдать должное Мао Цзэ-дуну, который по данному вопросу правильно понял советы И.В. Сталина. В заключительной телеграмме от 15 января 1949 года И.В. Сталин писал: «Товарищу Мао Цзэ-дуну. Мы только что получили Вашу небольшую последнюю телеграмму, из которой видно, что между нами установилось единство взглядов по вопросу о мирном предложении нанкинцев и что компартия Китая уже начала «мирную» кампанию. Значит, вопрос надо считать исчерпанным. Филиппов. 15 января 1949 года»[14]. Обмен мнениями между Мао Цзэ-дуном и И.В. Сталиным был продолжен как по вопросам внутренней, так и внешней политики Китая. В вопросах внешней политики – это установление нормальных отношений с США и другими капиталистическими странами. Точку зрения Мао Цзэ-дуна по данному вопросу сообщил в Москву И.В. Ковалев, представитель ЦК ВКП (б) при ЦК КПК. Он писал: «Мао Цзэ-дун сделал вывод, что ЦК КПК считает возможным изменение ранее принятой точки зрения на взаимоотношения с капиталистическими странами. Если раньше, – писал Мао Цзэ-дун, – мы придерживались курса непризнания капиталистических стран и их дипломатических представительств в Китае, т.е. дипломатии свободных рук, то сейчас при взятии центральной власти в свои руки… нам придется избрать дипломатию полусвободных рук, т.е. в отдельных случаях вступать с ними в фактические связи, не допуская, однако, юридического оформления этих дипломатических отношений»[15].

ЦК ВКП (б) и лично В.И. Сталин считали точку зрения ЦК КПК и Мао Цзэ-дуна ошибочной. «19 апреля 1949 г. И.В. Сталин телеграфировал И.В. Ковалеву: «При встрече с Мао Цзэ-дуном скажите ему следующее: Первое. Мы считаем, что Демократи­ческому Правительству Китая не следует отказываться от установления официальных отношений с некоторыми капиталистическими государствами, включая США, если эти государства официально откажутся от военной, хозяйственной и политической поддержки Чан Кайши и гоминьдановского правительства…

Второе. Мы считаем, что не следует отказываться от иностранного займа и от торговли с капиталистическими странами при определенных условиях…»[16]

Как видим, есть все основания считать, что шаги руководства КПК, направленные на нормализацию отношений с США и рядом других капиталистических государств, были предприняты с одобрения СССР и лично И.В. Сталина.

Важное значение в развитии советско-китайских отношений и роли И.В.Сталина в судьбах китайского народа имели переговоры И.В. Сталина и Мао Цзэ-дуна в Москве в декабре 1949 – феврале 1950 года. Визит Мао Цзэ-дуна в Москву им планировался еще в начале 1947 г., затем в апреле 1948 г., в июле того же года, наконец, на декабрь 1948 года. И.В. Сталин под различными предлогами откладывал этот визит, не называя главную причину. Истинная причина отсрочек визита заключалась в том, что в тот период,
когда между советским и гоминьдановским правительствами сох­ранялись официальные отношения Политбюро ЦК ВКП (б) откладывало эти поездки. Так было и в отношении планировавшегося визита на декабрь 1948 года. Вместо этого было принято решение направить для переговоров с Политбюро ЦК КПК А.И. Микояна, с запиской которого в Президиум ЦК КПСС мы уже знакомы.

Визит состоялся после провозглашения 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики и создания правительства КНР. 5 декабря 1949 года в беседе с представителем ЦК ВКП (б) И.В. Ко­валевым Мао Цзэ-дун сообщил ему о своем желании посетить Москву
и лично поздравить товарища И.В. Сталина в день его 70-летия. Цель визита состояла не только в том, чтобы обсудить вопросы, касающиеся международной обстановки и
советско-китайских отношений, но и в том, чтобы отдохнуть и подлечиться, что и было учтено советским руководством.

16 декабря 1949 года Мао Цзэ-дун поездом прибыл в Москву. На Ярославском вокзале Мао Цзэ-дуна встречали от имени И.В. Ста­лина два заместителя председателя Совета Министров СССР – В.М. Молотов и Н.А. Булганин, члены советского правительства, а также сотрудники посольства КНР. В тот же день состоялась встреча И.В. Сталина и  Мао Цзэ-дуна. Она носила теплый, дружественный, откровенный и уважительный характер. В ходе переговоров были достигнуты соглашения: на установление широких торгово-экономических связей с КНР и на поставку промышленного оборудования; на получение кредита Советского Союза Китаю на сумму 300 млн. американских долларов; на установление воздушных путей сообщения между Китаем и СССР и создание морского флота; о подготовке советско-китайского договора и необходимых к нему соглашений, и по ряду других вопросов. К этому следует добавить, что в переговорах с Мао Цзэ-дуном            И.В. Сталин проявил уступчивость, и учитывая то, что китайская экономика крайне разорена, он встал на путь отказа от всего того, что СССР получил по договору 1945 года и по предыдущим соглашениям с Китаем.

Сбылась мечта Мао Цзэ-дуна: 21 декабря он в Большом театре Союза ССР поздравил И.В. Сталина с его 70-летием. В своем выс­туплении он сказал: «Дорогие товарищи и друзья! Я всем сердцем рад тому, что мне представилась возможность принять участие в торжественном собрании, посвященном семидесятилетию со дня рождения товарища Сталина (бурные аплодисменты).

Товарищ Сталин является учителем и другом народов всего мира. Ему принадлежат развитие революционной теории марксизма-ленинизма и в высшей степени выдающийся, колоссальный вклад в дело международного коммунистического движения.

Китайский народ в борьбе против угнетателей всегда глубоко и остро чувствовал и чувствует всю важность дружбы товарища Сталина.

Разрешите мне от имени китайского народа и Коммунистической партии Китая в этот торжественный час поздравить товарища Сталина с семидесятилетием со дня рождения и пожелать ему здоровья и долгих лет жизни (бурные аплодисменты).

Позвольте выразить пожелание счастья и процветания нашему великому союзнику – Советскому Союзу, возглавляемому товарищем Сталиным»[17].

14 февраля 1950 года в Кремле состоялось подписание Договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР, а также Соглашения о Китайской Чанчуньской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем, Соглашения о предоставлении Советским Союзом кредита правительству КНР. 17 февраля Мао Цзэ-дун и Чжоу Эньлай покинули Москву. На Ярославском вокзале Мао Цзэ-дун выступил с прощальной речью, в которой сказал: «Дорогие товарищи и друзья! Будучи в Москве, я и тов. Чжоу Эньлай, а также члены китайской делегации встретились с Генералиссимусом Сталиным и ответственными товарищами из Советского правительства. Трудно передать словами то полное взаимопонимание и глубокую дружбу, которые созданы на основе коренных интересов наших великих народов Китая и Советского Союза. Все видят, что сплочение великих китайского и советского народов, закрепленное договором, является долговечным, нерушимым и непоколебимым. Это сплочение неизбежно повлияет не только на процветание великих держав Китая и Советс­кого Союза, а также на будущность всего человечества и поведет к победе справедливости и мира во всем мире.

За время пребывания в столице СССР – Москве, и в городе рождения Октябрьской революции – Ленинграде, мы чувствовали теплое гостеприимство. Покидая Великую социалистическую страну, мы искренне выражаем сердечную признательность Генералиссимусу Сталину, Советскому правительству и советскому народу.

Да здравствует дружба и вечное сотрудничество Китая и Советского Союза!

Да здравствует учитель революции во всем мире и лучший друг китайского народа товарищ Сталин!»[18]

Об искренней дружбе между Советским Союзом и КНР говорит и И.В. Сталин в письме к Мао Цзэ-дуну по случаю седьмой годовщины победы китайского народа над японскими империалистами. Он писал: «Великая дружба между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой является надежной гарантией против угрозы новой агрессии, мощным оплотом мира на Дальнем Востоке и во всем мире…

Да здравствует нерушимая дружба Китайской Народной Республики и Советского Союза!»[19]

Нерушимая дружба КНР и Советского Союза была прервана, когда И.В. Сталина не стало, когда в Советском Союзе, как уже отмечалось, с подачи Н.С. Хрущева началась так называемая «десталинизация». На закрытом заседании XX съезда КПСС им был, как мы знаем, сделан доклад «О культе личности и его последствиях»[20]. Анализ этого доклада убеждает в том, что в нем представлена искаженная картина деятельности партии и лично И.В. Сталина.

Период с 1949 по 1957 год, как мы уже знаем, был периодом плодотворного сотрудничества между КНР и СССР. СССР и лично И.В.Сталин играли значительную роль в судьбах китайского народа, чего не скажешь в отношении хрущевско-брежневского периода. Этот период отмечен идеологическими разногласиями между КПК и КПСС, в основе которого лежали решения XX съезда КПСС о «Культе личности и его последствиях». И как следствие, разрыв контактов между КПК и КПСС, между КНР и Советским Союзом, разрыв сотрудничества со странами социализма. Нами не разделяется точка зрения               О. Владимирова, автора работы «Советско-китайские отношения в сороковых – восьмидесятых годах», где он пишет, что «с начала 60-х годов оно (советско-китайское сотрудничество – Е.Г.) не по вине Советского Союза (курсив наш – Е.Г.) стало быстро сокращаться и принимать другой характер»[21].

Разве по вине китайского руководства на ХХ съезде КПСС была представлена искаженная картина деятельности И.В.Сталина, а, следовательно, и деятельность его связанная с Китаем, с его судьбами? Причем здесь китайское руководство, которое усмотрело в реформах                Н.С. Хрущева шаги, которые в итоге приоткрыли шлюзы для превращения ЦК КПСС в «штаб контрреволюции» и к ликвидации СССР? И надо отдать должное руководству КПК во главе с Мао Цзэ-дуном, которое за три десятилетия до контрреволюционного переворота в Советском Союзе, говорили о буржуазном перерождении в руководстве КПСС и в советском правительстве. В тот период Мао Цзэ-дун неоднократно заявлял, что он и впредь будет вести непримиримую борьбу против идейных позиций КПСС, обозначенных на ХХ, а позднее и на ХХII съездах партии. В беседе с А.Н.Косыгиным, следовавшим через Пекин в ДРВ в феврале 1965 года, Мао Цзэ-дун заявил, что в качестве условия снятия разногласий между КПК и КПСС, он ставит далеко не абсурдное требование, как считает М.С.Капица, а вполне конкретное – отказаться от решений XX и XXII съездов партии[22]. Почему же ставится вопрос и о XXII съезде партии? Напомним, что в постановлении XXII съезда КПСС о Мавзолее  В.И.Ленина от 30 октября 1961 года, говорилось о том, что нецелесообразным является «…дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина»[23]. Как в таком случае должны были реагировать китайские товарищи на это постановление ЦК КПСС? Крайне негативно, помня о роли
И.В. Сталина в судьбах китайского народа. Этим прежде всего и объяснялось обострение отношений между КПК и КПСС, между КНР и советским правительством в тех конкретно-исторических условиях.

«Великий человек велик не тем, что его личные особенности придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения великим общественным нуждам своего времени…»[24] Эти слова, сказанные Г.В. Плехановым о роли личности в истории, достаточно точно характеризуют и личность И.В. Сталина, и личность Мао Цзе-дуна.

 


[1]Мао Цзэ-дун. Сталин – друг китайского народа (20 декабря 1939 года) // Избранные произведения. – Т.3. – М., 1953. – С. 190–191.

[2]Сталин И.В. О перспективах революции в Китае. Речь в китайской комиссии ИККИ 30 ноября 1926г. Вопросы китайской революции. Тезисы для пропагандистов, одобренные ЦК ВКП(б) . –  М., 1954. – С. 4.

[3]Записка А.И.Микояна в Президиум ЦК КПСС о поездке в Китай в январе-феврале 1949 г.// Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 65.

[4]Мао Цзэ-дун.  О коалиционном правительстве (24 апреля 1945 года) // Избранные произведения. – Т.4. – М., 1953. – С. 514.

[5]Записка А.И. Микояна в Президиум ЦК КПСС о поездке в Китай в январе-феврале 1949 г. // Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 56.

[6]Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 76.

[7]Там же.

[8]См.: Законодательные акты Китайской Народной Республики. – М., 1952. – С. 50.

[9]Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 60.

[10]Мао Цзэ-дун. Вступительная речь 15 сентября 1956 года // Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая (15–27 сентября 1956 года). – М., 1956. – С. 3.

[11]Там же. С. 4.

[12]См.: Владимиров П.П. Особый район Китая 1942–1945 гг. – М., 1973, где им опубликованы его яньанские дневники.

[13]См.: Операция «Немыслимое». Секретные военные планы британского премьер-ми­нистра У. Черчилля против СССР в мае 1945 года // Рабочий класс.– 2009. – № 19. – май.

[14]Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости 1898 – 1949. По материалам биографии Чжоу Эньлая. – М., 1996. – С. 457.

[15]Там  же. С. 467.

[16]Там  же.

[17]Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 126.

[18]Ледовский А.Н. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы  и свидетельства участника событий 1937– 1952. – М., 1999. – С. 139–140.

[19]Сталин И. Письмо товарищу Мао Цзэ-дуну 2 сентября 1952 года // Сталин И.В.  Соч. – Т. 16. – 1946–1952. – М., 1997. – С. 226.

[20]Никита Хрущев. О культе личности и его последствиях. Доклад на ХХ съезде КПСС 25 февраля 1956 года     // См.: Сталин И.В. Соч. Том 16. 1946– 1952 / Сост. и общ. ред. Ричарда Косолапова. – М., 1997.

[21]Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых–восьмидесятых го­дах. – М., 1984. – С. 87.

[22]См.: Капица М.С. КНР: два десятилетия – две политики. – М., 1969. – С. 234.

[23]XXII съезд  Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет.– Т.3. – М., 1962. – С. 362.

[24] Плеханов Г.В. К вопросу о роли личности в истории // Избранные философские произведения. – Т. 2. – М., 1956. – С. 333.