Вообразите всероссийский социологический опрос «Кто был по профессии Сталин?»
Представляя общий уровень опрашиваемых, помимо безусловного лидера среди ответов «не знаю», можно с натяжкой предположить: «Верховный главнокомандующий» или «генеральный секретарь». Кто то, возможно, вспомнит «председатель Советского правительства (Совнаркома)».
Но это, конечно, не профессии, а должности и посты. Например, до мая 1941 года посты председателя Совнаркома и наркома по иностранным делам совмещал Вячеслав Михайлович Молотов, недоучившийся студент-экономист. В декабре 1917 г. возглавил только что образованную ВЧК, с 1921 г. также наркомат путей сообщения, а с февраля 1924-го – Высший совет народного хозяйства формально имевший лишь гимназическое образование Феликс Эдмундович Дзержинский. А вот пример из другой эпохи: в июне 1957 г. хирург-дерматолог Эрнесто Гевара получает высший в повстанческой армии чин команданте и ведет колонну, которой предстояло взять штурмом Санта-Клару. После победы Кубинской революции Че назначается начальником департамента промышленности Национального института аграрной реформы.
С этой точки зрения Сталин, вошедший в первое Советское правительство, а спустя всего два месяца после победы Октябрьской революции уже временно замещавший председателя Совнаркома, – не более чем недоучившийся семинарист? Конечно, и этот фактически точный ответ слишком далек от истины. Потому что и Молотов, и Дзержинский, и Че Гевара, и Сталин были людьми одной, пусть и не входящей ни в один реестр профессии – они, сотни и тысячи таких, как они, были революционерами. При этом благодаря многолетнему непрерывному самообразованию давали фору многим дипломированным оппонентам. Вспомнить хотя бы министров Временного правительства, которым ни университетские дипломы, ни профессорские звания не помогли вывести Россию из полного социально-экономического «штопора». Революция вообще слишком сложное и ответственное дело… Прежде чем коснуться этой стороны биографии нашего героя, считаем уместным привести одну цитату.
«Революция – всегда смена общественной формации. Восставшая буржуазия рубит голову королю и отменяет монархию. Восставший пролетариат изгоняет буржуазию. Если же одна группа олигархов свергает другую, это – не революция… Таким образом, Великая французская, русские Февральская и Октябрьская – это революции. И даже московский 1991 год в каком-то смысле – революция, ну или контрреволюция…»
Не будем томить читателя, играя в викторину: откуда взяты эти слова. Это фрагмент аналитической передачи «Агитпроп» на государственном канале «Россия 24». Сознательно оставим за скобками мотивы, заставившие государственный канал, касаясь темы революций и контрреволюций, в виде исключения грамотно назвать кое-что своими именами.
Победа Октября оказалась возможна благодаря уникальной социально-экономической обстановке, явившейся результатом глубокого кризиса российского самодержавия, специфике российского капитализма и потрясшей мир до самых социальных недр мировой войне. Без сочетания подобных объективных условий никакая революция невозможна в принципе. И в этой обстановке кардинальные социально-экономические перемены в России становились неизбежными, кто бы и что по этому поводу тогда или сейчас ни думал. А социалистический характер эти изменения приобрели благодаря зрелости российского пролетариата, составлявшего несколько миллионов грамотных, социально сплоченных, прошедших школу Первой русской революции людей. И, безусловно, благодаря пролетарскому авангарду – партии большевиков, активную часть которой составляли профессиональные революционеры.
О задачах и специфике подобной работы В.И. Ленин подробно писал еще в брошюре «Что делать?» в феврале 1902 г. Именно в это время Иосиф Джугашвили делает первые шаги на революционном поприще, трудном и опасном. Всего за один год он обустраивает в Батуме нелегальную типографию, организует забастовку на заводе Манташева, закончившуюся победой рабочих, руководит забастовочным комитетом на заводе Ротшильда, инициирует и возглавляет политическую демонстрацию рабочих батумских предприятий с участием более 6000 человек с требованием освобождения нескольких сотен их товарищей манифестантов, арестованных полицией, сам впервые попадает под арест.
На 1910–1913 гг. выпала наиболее активная пора профессиональной деятельности Сталина, которому революционный опыт позволил преодолеть региональный масштаб и, став агентом ЦК, выйти на всероссийский уровень – чтобы встать у истоков крупнейшей всероссийской большевистской газеты, возглавить тяжелейшую предвыборную кампанию, увенчавшуюся прохождением в Думу целой группы рабочих-большевиков, выезжать за границу на совещания к Ленину, выпустить фундаментальную марксистскую работу по национальным отношениям. О размахе сталинской деятельности красноречиво свидетельствует многократно возросший объем жандармской переписки, посвященной его персоне, и твердое намерение «изъять» этого опасного для самодержавия умелого организатора, неоднократно скрывавшегося из-под надзора, ухитрявшегося выполнять ответственные партийные поручения даже при наличии «внутреннего освещения» организации, то есть под носом у внедренных в революционную среду агентов охранки.
Яркая документальная история, вошедшая в очередной том издания «Сталин. Труды», как нам кажется, дает читателю представление о том, что за люди в год 1917-й, переломный для России, замордованной сгнившим на корню самодержавием во главе с недалеким потомком выродившегося рода, измученной никому не нужной чудовищной военной авантюрой, сумели спасти страну, воплотив в жизнь вековые мечтания людей труда и дав созидательный выход колоссальной нерастраченной социальной энергии великого народа.
В мае 1925 г. Сталин просит помощников систематизировать личную библиотеку по трем десяткам рубрик: от философии и политэкономии, промышленности и финансов, сельского хозяйства и дипломатии до «словарей всяких», беллетристики и мемуаров. В Российском государственном архиве социально-политической истории до сих пор имеется отдельная опись 558 фонда, содержащая небольшую часть личной сталинской библиотеки – 1500 единиц. Всего же при жизни размер этого собрания достигал 20 000.
Столь напряженная, доводящая порой до самоизнурения способность осваивать знания и впитывать информацию по самым различным темам и отраслям наряду с предельной повседневной загрузкой текущими неотложными делами – не исключение, а правило для революционера. Так жили Ленин, Дзержинский, Куйбышев, Киров, Молотов, Жданов, Орджоникидзе, многие, многие другие.
Да иначе и быть не могло. Эрудиция была безусловным мерилом ответственности. Мог ли быть успешным борцом за коммунизм тот, кто не хотел или не был готов учиться? «Нас история избаловала. Мы получили сравнительно легко много успехов. Это и создало у многих самодовольство, опасное самодовольство, – корил Сталин своих ближайших соратников в ноябре 1940-го, когда финская война показала, насколько мы еще отстаем. – Люди не хотят учиться, хотя и условия для учебы у нас прекрасные. Думают, что раз они из рабочих и крестьян, раз у них руки мозолистые, они уже все могут, незачем им дальше учиться и работать над собой. Между тем – настоящие тупицы. У нас много честных, храбрых людей, но забывают, что храбрость одна далеко не достаточна, нужно знать, уметь. «Век живи, век учись». Необходимо постоянно учиться и каждые 2–3 года переучиваться» (Димитров Г. Дневник. Март 1933 – февруари 1949. Избрано. София. 2003. С.90)
В результате Ленин оказывается компетентным архитектором и руководителем огромной, строящейся на ходу государственной машины. Дзержинский закладывает на десятилетия основы не только работы следственной и контрразведывательной, но и государственного планирования и, как ни странно прозвучит, подростковой педагогики. А в апреле 1918 г. вчерашний ссыльный, а теперешний нарком по делам национальностей Джугашвили-Сталин готовит проект конституционных положений Советской республики, оказавшийся, по мнению специальной комиссии Третьего съезда Советов, более грамотным и адекватным реалиям, чем документы, разработанные профессиональными правоведами.
Оглянитесь вокруг, много ли вы увидите сегодня таких людей?
Скажут, кто с горечью, а кто и с откровенным торжеством: «Их время прошло безвозвратно».
Так ли это?
Ныне модно стало козырять чеканными фразами типа «России революции не нужны!» или «Россия против революций!» Возможно, крупные чиновные деятели или мелкие телевизионные сошки, изрекающие эти громкие слоганы, полагают, что сообщили нечто содержательное и оригинальное. В этой связи хочется закончить цитатой из бессмертного М.Е. Салтыкова Щедрина: «Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которым они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих – и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река…
Но так как не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было прочнее его».
Трудно, но надо: укоротить прохвоста!
Ричард Косолапов, Сергей Рыченков
Печатается с сокращениями, полностью см.
http://rkrp-rpk.ru/content/view/12573/1/